Вышел в свет пятый выпуск информационного дайджеста выставки

По его словам, в Западной Сибири к 2020 году будет добываться до 50 млн т, в более поздней перспективе – до 100–120 млн т. К 2035 году в России будет добываться 500–550 млн т сланцевых углеводородов, что составит 10% мирового рынка. Россия обладает отличным и самым большим бурильным флотом, который к тому же будут увеличивать на 50–70%, уточнил Дмитрий Медведев. К 2020 году будет завершено строительство ряда заводов по нефтепереработке, добавил премьер-министр.

По материалам Neftegaz.ru

Во-первых, это проведенная комплексная налоговая реформа, которая позволила снизить налоговую нагрузку на компании, ведущие освоение труднодоступных месторождений в сложных климатических условиях и на шельфе, осваивающем трудноизвлекаемые запасы. Во-вторых, была проведена частичная либерализация экспорта СПГ. Благодаря этому расширился круг компаний, заинтересованных в строительстве СПГ-заводов. В-третьих, была введена новая система экспортных пошлин на нефть (60-66-90) и новый технический регламент по качеству топлива. Эти нововведения стали стимулом для реализации масштабной программы модернизации перерабатывающих отраслей, отметил Аркадий Дворкович. Кроме того, замглавы кабмина сообщил, что сейчас уже подготовлен исходный проект Энергетической стратегии России до 2035 года. Сегодня у России, по словам Дворковича, появляются новые возможности на азиатских рынках. Так, инвестиции в нефтяную отрасль на востоке до 2035 года превысят 1 трлн долларов. «Мы ожидаем, что наш ТЭК будет развиваться динамично, чему будут способствовать принимаемые Правительством меры. Общий объем потребления энергоресурсов увеличился на 20–30% внутри страны. Ожидается рост добычи и поставок нефти в восточных регионах страны», – подчеркнул заместитель премьер-министра.

По материалам government.ru

Церемония подписания прошла в присутствии заместителя председателя Правительства Аркадия Дворковича. Подписи под документом поставили президент, председатель Правления ОАО «НК «Роснефть» Игорь Сечин, министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров, заместитель председателя Правления ОАО «Газпром» Виталий Маркелов, председатель Правления ОАО «НОВАТЭК» Леонид Михельсон, председатель Правления ОАО «Газпромбанк» Андрей Акимов, генеральный директор и председатель Правления ОАО «Совкомфлот» Сергей Франк, президент ОАО «Объединенная судостроительная корпорация» Алексей Рахманов. В развитие предложения президента России Владимира Путина и с учетом требований применимого законодательства стороны согласились привлекать ОАО «Дальневосточный центр судостроения и судоремонта» (ДЦСС) в качестве единого центра размещения заказов при отборе подрядчиков и заключении всех контрактов на проектирование и строительство морской техники с российскими и иностранными подрядчиками. В рамках реализации данной программы стороны сформируют рабочую группу, координация которой будет осуществляться Минпромторгом России.

По материалам rosneft.ru

«Условия будут согласовываться. В эти условия войдет график предоставления аванса и график поставок газа против этого аванса и его влияние на те или иные параметры», – сказал Александр Медведев. Ранее представители компании и чиновники говорили лишь о переговорах по этому вопросу. Так, в конце мая глава Минэнерго России Александр Новак заявил, что за поставки российского газа Пекин опционально может заплатить Москве аванс в сумме до 25 млрд долл., но решение остается за китайской стороной. Напомним, что Россия и Китай в конце мая подписали контракт по поставкам 38 млрд куб. м газа ежегодно в течение 30 лет на 400 млрд долл. Этот контракт стал крупнейшим для «Газпрома». Поставки газа, цена которого за 1 тыс. куб. м официально не раскрывается, могут начаться через 4–6 лет. Об этом сообщает Информационное агентство «Синьхуа».

По материалам oilgasfield.ru

Об этом объявила национальная нефтедобывающая компания Нигерии. Если США в последние месяцы радикально сократили импорт углеводородов из этой страны – в день страна закупает около 200 тыс. баррелей, то на долю Индии приходится до 30% от ежедневной добычи нигерийской нефти, которая составляет 2,5 млн баррелей. Отметим, что Нигерия – один из крупнейших экспортеров нефти в Африке. Объем торговых связей Индии со странами Черного континента составляет свыше 70 млрд долл., и это в 3 с лишним раза меньше, чем у Китая (от 220 до 240 млрд долл., по разным оценкам). Конечно, у Индии перед Китаем есть серьезный минус – за компаниями из Поднебесной стоит мощная государственная поддержка, а индийские предприниматели вынуждены действовать на свой страх и риск. Вот почему китайские компании (зачастую государственные) обычно получают крупные заказы по развитию инфраструктуры – такие, как строительство морских портов, железных и автомобильных дорог, мостов, стадионов. Индийские предприниматели вынуждены довольствоваться меньшим, инвестируя в сельское хозяйство, автомобилестроение и образование. Даже в одной и той же сфере можно видеть, как вершки достаются Индии, а корешки – Китаю: например, Поднебесная занимается запуском телекоммуникационных спутников, а Индия – развивает сети базовых станций для сотовой связи: суммы контрактов в первом случае зачастую на порядки выше.

И все же Индия укрепляет свои позиции: как заявляет министр коммерции и промышленности Индии Ананд Шарма, в следующем году планируется увеличить объем торговли со странами Африки до 100 млрд долл. И если даже эта цифра завышена, она демонстрирует, насколько важен для Индии африканский вектор развития торговли. Уже сейчас держава является крупнейшим торговым партнером нескольких африканских стран – не только Нигерии, но и ЮАР, Египта и Анголы, импортируя сырую нефть, золото, хлопок-сырец, драгоценные камни, ткани. Торговлю с Африкой активно развивают еще 3 страны – Южная Корея, Бразилия и Турция. В целом доля участия этих относительно новых партнеров Африки распределяется так: Китай – 38,5%, Индия – 14,1%, Южная Корея – 7,2%, Бразилия – 7,1%, Турция – 6,5%. На другие страны приходится 26,7%. Наступление держав третьего мира на африканский рынок проходит на фоне ослабления традиционных (кстати, длящихся еще с 15 века) торговых связей между Африкой и европейскими державами.

По материалам expert.ru

На протяжении последних 25 лет мир стремительно менялся, причем скорость изменений постоянно увеличивалась. К настоящему времени стало очевидно, что существующая система международных отношений в целом не отвечает новым геополитическим реалиям. В энергетике это проявляется в том, что действующая международная институциональная структура развития сотрудничества не в состоянии предложить эффективные инструменты решения наиболее острых проблем, в числе которых главные, на мой взгляд: защита инвестиций в крупные добычные и инфраструктурные проекты в энергетике; снижение волатильности энергетических рынков; обеспечение стабильности поставок и безопасности транзита. На наших глазах меняется система взаимоотношений энергетики и геополитики. Еще недавно энергоресурсы были, в основном, целью геополитики. Ведущие мировые державы выстраивали систему международных отношений для получения доступа к энергоресурсам и обеспечения устойчивости национальных экономик. Однако технологические прорывы в добыче и транспортировке энергоресурсов повысили их доступность. В результате резко усилилась конкуренция производителей энергоресурсов в разных частях мира. Целью геополитики становятся не энергоресурсы, а обеспечение рентабельности их добычи и достижение конкурентных преимуществ по сравнению с другими производителями. Таким образом, в целом усиливается роль политики в международных отношениях, и в сфере энергетического сотрудничества в частности. При этом политические императивы иногда доминируют в ущерб экономической целесообразности, как мы, например, наблюдаем за вопросом об экономических санкциях против России в отраслевых секторах, что приводит к росту глобальной неопределенности. Возникает соблазн использовать геополитические рычаги для изменения баланса отношений между поставщиками и потребителями энергоресурсов на сложившихся рынках. Наиболее показательными являются процессы, происходящие на европейском энергетическом рынке. До недавнего времени на этом рынке сохранялась стабильность в ценовой политике и направлениях поставок. Трудно, но шел диалог между Россией и ЕС о создании общего энергетического пространства, учитывающего интересы всех участников рынка – инвесторов, транзитеров, производителей и потребителей. Случайно или нет, но за последние несколько лет мы все имели возможность наблюдать растущее напряжение как на традиционных рынках нефти и газа, так и желание некоторых стран дестабилизировать давние партнерские отношения России и Европы в сфере поставок газа. В чем это проявляется? Во-первых, в последнее время часто звучат призывы «диверсифицировать» поставки газа и снизить так называемую зависимость от России. Говорят, даже подготовлена соответствующая Стратегия, которая в ближайшее время будет рассмотрена в ЕС. Реальная альтернатива такой «диверсификации» – замещение дешевого российского газа дорогим газом азиатских и американских производителей. Европейских потребителей, естественно, никто спрашивать не собирается. А чтобы избежать возможности прямых партнерских отношений между Россией и европейскими странами предлагаются даже такие нерыночные варианты, которые напоминают возврат в прошлое советской эпохи. Например, Польша недавно выступила с инициативой создать единый европейский институт для централизованной закупки нефти и газа в ЕС. Еще один пример: Еврокомиссия заняла жесткую позицию по эксплуатации трансграничных инфраструктурных проектов с российским участием – газопроводов «ОПАЛ», «Южный поток», «Ямал-Европа», призванных в первую очередь, повысить устойчивость и безопасность поставок энергоресурсов в европейские страны. Сегодня на некоторых партнеров по проекту «Южный поток» оказывается давление – от них требуют не участвовать в реализации проекта, несмотря на то, что это партнерство основывается на заключенных в соответствии с международным правом межправительственных соглашениях. Наконец, в крупнейшей стране-транзитере российского газа – Украине – мы наблюдаем нарушение уже длительное время действующих договоров, когда законные требования России по оплате поставок газа объявляются «эскалацией ситуации». Происходит прямая подмена понятий: стремление получить деньги за поставленный товар называется «эскалацией» кризиса, а нежелание клиента платить – «попыткой найти компромисс». На мой взгляд, такой диалог не связан с поиском компромисса, у него совершено другие цели. В-четвертых, проводится политика международной изоляции России. С подачи Соединенных Штатов, в обход Совета Безопасности ООН вводятся без всяких обоснований экономические санкции против отдельных наших предприятий. Санкции, как это свойственно современному глобальному миру, бьют и по чужим, и по своим: американским и европейским компаниям предлагается замораживать выгодные совместные проекты с участием российских компаний, пересмотреть свои инвестиционные планы, что в свою очередь влияет на волатильность цен. Внятного объяснения причин введения этих санкций мы не видим. Наличие перечисленных проблем в мировой энергетике требует новых решительных и согласованных на международном уровне действий в интересах безопасного и устойчивого развития энергетического сектора.

По материалам minenergo.gov.ru

Основной результат анализа состоит в том, что мировая экономика продолжает генерировать растущий спрос на топливо и энергию. При этом динамика движения в различных странах и регионах мира существенно различается. Еще больше различий в уровне экономического развития, в уровне жизни и душевого потребления энергии. Достаточно сказать, что если бы душевое потребление энергии во всех странах мира оказался бы таким же, каково оно сейчас в США, миру потребовалось бы энергии в 4 раза больше. Если бы обеспеченность автомобилями во всех станах мира оказалась бы такой же, какова она сейчас в США, по земному шару бегало бы почти в 5 раз больше легковых автомобилей. Потенциальный спрос на нефть кратно превышает текущие возможности производства. Это означает, что нефть по-прежнему остается основным источником моторного топлива, и ее потребление будет увеличиваться по мере роста благосостояния населения в мире. Структура мировых запасов нефти за последние 15–20 лет претерпела существенные изменения: доля эксплуатируемых запасов нефти, приходящихся на запасы с низкими дебитами, запасы мелких месторождений, месторождений с убывающей добычей существенно возросла. В этих условиях мы вынуждены переходить к трудноизвлекаемым запасам, запасам углеводородов на шельфе, в том числе арктическом. В результате даже поддержание достигнутых объемов добычи нефти требует все больших инвестиций в разведку и добычу. Обеспечение эффективности вложений в добычу в таких условиях объективно определяет достаточно высокий уровень мировых цен на нефть. Таким образом, растущий спрос, на фоне ограниченности ресурсов углеводородов в мире, является главным вызовом развития нефтяной отрасли. Сдвиги в структуре спроса, конкуренция за доступ к ресурсам, существенное увеличение издержек добычи наряду с всевозрастающим уровнем технологичности добычи требуют постоянного увеличения эффективности нефтяной отрасли. При этом наличие значительной рентной составляющей, а также транспарентность отрасли для регуляторов превращают ее в объект особого внимания со стороны фискальных органов любых стран, что не наблюдается в других отраслях. Налоговая нагрузка в основных добывающих странах по-прежнему в 1,5–2 раза превышает уровень налогообложения в других секторах экономики, несмотря на то, что нефтяная отрасль является одним из основных заказчиков оборудования и услуг и генерирует важнейший для роста экономик мультипликативный эффект. Для повышения эффективности не только нефтяной отрасли, но и всей мировой экономики крайне важно выровнять и стабилизировать условия ведения нефтегазового бизнеса в разных странах. В перспективе, речь могла бы идти о выравнивании условий функционирования нефтяной отрасли с другими секторами экономики, что привлекло бы в отрасль дополнительные инвестиции и способствовало созданию мультипликативного эффекта. Ценообразование на нефтяном рынке подвержено влиянию ряда внешних факторов, таких как бюджетные потребности стран-производителей, явления системного манипулирования энергетическим рынком. В связи с этим возникает вопрос, что является референтной ценой и насколько цены, считающиеся рыночными, обоснованы. Дискуссия вокруг этих проблем ведется постоянно. В этот же круг ложатся и вопросы с санкциями, которые можно рассматривать как инструмент конкуренции. Складывается ситуация, когда через санкции политические риски начинают увеличивать риски ведения бизнеса, и это тоже проявление системного манипулирования. Полагаем, что энергетика, также как и производство продовольствия, в силу их стратегической важности для любой экономики, для качества жизни населения, в принципе не должны подвергаться санкциям. Нам представляется, что для смягчения такого рода проблем нужны новые механизмы, в большей мере опирающиеся на взаимодействие компаний и экспертного сообщества. В условиях, когда политические риски создают волатильность на рынках, необходимо интенсифицировать обмен информацией о состоянии национальных резервов нефти и нефтепродуктов, имея в виду создание в дальнейшем демпфирующих механизмов, основанных на использовании соответствующих региональных резервов. Возможно формирование независимой межкорпоративной конфликтной группы, состоящей из международно признанных экспертов, мнение которых учитывалось бы при рассмотрении случаев манипулирования рынком и искажения условий конкуренции, в т. ч. ценовых. Распространение нерыночного субсидирования (в т. ч. в развитых странах), создание на этой основе преференций искажает работу рынков (например, возобновляемые источники энергии ЕС; сланцевый газ в США). В современных условиях, при резком возрастании роли технологий, необходимо заново пересмотреть международное регулирование с целью избежать в этой сфере монополизации и необоснованного ограничения возможностей использования критически важных современных технологий для реализации общественно значимых проектов в энергетике. Чрезвычайно важно также обеспечение финансированием на прозрачных условиях. В связи с этим следует констатировать, что существующие и создаваемые в течение длительного времени международные институты регулирования и координации в энергетической сфере недостаточны. Долгие годы на роль универсального документа по регулированию наиболее важных вопросов энергетики на международном уровне претендовал Договор Энергетической Хартии 1994 года (ДЭХ). Однако этот документ пока не продемонстрировал свою работоспособность. Эффективность функционирования нефтяной отрасли во многом зависит от того, как на международном уровне решена проблема транспорта и транзита нефти и нефтепродуктов. Рыночная экономика нас учит, что естественная монополия отличается от обычного рыночного субъекта тем, что ее цель должна быть направлена не на извлечение прибыли, а на обслуживание и обеспечение надежности и эффективности функционирования всех остальных отраслей экономики. В этом смысле притязания к уровню доходности данных видов деятельности должны быть минимальными. Страны-транзитеры не должны рассматривать транзит как фактор усиления своей рыночной позиции, а плату за транзит как вклад в свой бюджет. К сожалению, мы имеем примеры, когда транзит не только используется в качестве источника необоснованных доходов, но превращается в инструмент давления на конкурентов и используется в политических целях. Необходимо, по возможности, устранять монополизм в сфере транспорта и транзита, улучшая доступ к объектам инфраструктуры. С учетом этих и аналогичных подходов требования к странам / институтам, ответственным за транзит энергоресурсов, должны быть ужесточены и следует усилить меры по имплементации соответствующих положений. В связи с этим международная координация, которой мы традиционно уделяем столько внимания, должна быть направлена в первую очередь на выравнивание условий ведения бизнеса и на улучшение доступа к инфраструктуре. Основа стабильности и предсказуемости коммерческих отношений в энергетике – это контрактные отношения. Все большую роль играют долгосрочные контракты, создающие предпосылки для реализации масштабных инвестиционных проектов, привлечения инвестиций, создания соответствующих производств. Необходимы специальные усилия и механизмы по гарантированию сторонами выполнения контрактов, которые ввиду их важности не должны быть предметом политического давления и угроз. Это потребует создания арбитражной практики и корпоративной культуры, исключающей возможность одностороннего приостановления проектов на основании каких бы то ни было политических решений.

Контракт всегда должен исполняться в полном объеме при любых обстоятельствах. В силу длинных инвестиционных циклов в нашей отрасли (в сравнении, например, с электоральными) и ее стратегического значения мы, участники рынка, несем ответственность за обеспечение энергобезопасности перед будущими поколениями. В заключение хотел бы сказать, что российские компании в качестве одного из главных ответов на вызовы рынка, видят необходимость совместной, скоординированной работы на корпоративном уровне между всеми ключевыми игроками рынка. Мы со своей стороны открыты для сотрудничества. Россия, как вы знаете, вносит значимый вклад в международную энергетическую безопасность. Доля РФ в мировом экспорте нефти и газа составляет, соответственно, 15% и 19%. Россия также является одним из крупнейших в мире покупателей энергетического оборудования.

По материалам rosneft.ru

Но отсутствие глобального рынка не говорит о том, что нет глобальных компаний. Глобальные компании есть – компании, которые работают на нескольких мегарынках, работают на крупных рынках. И руководителей этой категории компаний мне очень приятно здесь видеть в зале – это и GDF SUEZ, это и компания Shell. Ну и, конечно же, «Газпром» также является глобальной компанией – мы работаем в 51 стране мира. Знаете, еще десять лет тому назад приходилось слышать от экспертов, аналитиков о том, что вот еще чуть-чуть, вот еще немного, вот-вот – и сжиженный природный газ сделает газовый рынок глобальным. Но этого не произошло. И самое интересное, что доля сжиженного природного газа в течение последнего времени – достаточно длительного – вообще не меняется в структуре глобального газового баланса. Соотношение СПГ к трубопроводному газу уже в течение долгого времени держится на уровне 30%. И думаю, что мы не ошибемся, если согласимся с тем, что это структурное соотношение сохранится и на среднесрочную перспективу. Почему нет глобального рынка, почему есть несколько мегарынков, несколько крупных рынков? В первую очередь благодаря тому, что у этих рынков разная ресурсная база и на этих рынках разное экономическое положение. При этом мы должны отметить то, что в последнее десятилетие ценовой тренд стал расходиться между этими рынками – три рынка, три разных ценовых тренда – и увеличение спредов между этими рынками. Если до 2008 года спред между мегарынками составлял где-то около 100 долл., то сейчас, после кризиса – уже 500 долл. Я могу сделать предположение о том, что тенденция, которая на сегодняшний день наблюдается, а наблюдается эта тенденция в виде усиления доминирования рынка Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), сохранится. Именно рынок АТР не только является самым большим, не только является доминирующим, не только является растущим рынком, но именно рынок АТР влияет на рынок Европы, влияет на рынок Северной Америки, влияет на крупные региональные рынки.

Рынок Европы, рынок газа Европейского союза (ЕС)

Этот рынок поразило спотовое сознание. И приоритеты отдаются краткосрочным выгодам, марже с трейдинговых операций в ущерб долгосрочным контрактам, в ущерб надежности и стабильности поставок, которые обеспечиваются за счет привязки долгосрочных контрактов к надежной ресурсной базе. И это спотовое сознание несет очень большие риски для газового рынка Европы. Последствия внедрения спотового сознания на европейский рынок, негативные последствия, – они есть и они очевидны. В первую очередь надо отметить, что политика, которая в целом проводится ЕС по сдерживанию газа, политика, которая направлена на увеличение производства энергии из возобновляемых источников, привела к определенным серьезным структурным изменениям на газовом рынке и энергетическом рынке Европы. Но при всем этом необходимый объем импорта газа для Европы остался и остается на том же самом уровне – это 300–320 млрд куб. м газа в год. И определяющим фактором здесь является снижение, с одной стороны, объемов собственной добычи газа в странах Европейского союза – это Нидерланды, это Германия, это Великобритания, это такой традиционный поставщик газа, как Норвегия. Это во-первых. Во-вторых, снижение объемов поставки газа из Северной Африки, Алжира, Египта, Катара, с Ближнего Востока. Вообще-то благодаря спотовой философии, спотовой стратегии Европы – знаете, есть такая русская поговорка: за что боролись, на то и напоролись,– европейский рынок проиграл конкуренцию за мировой СПГ. Цифры, которые на сегодняшний день иллюстрируют положение дел на рынке СПГ в Европе, просто-напросто пугают: загрузка регазификационных терминалов СПГ, которых было построено суммарной мощностью более 100 млн тонн, всего-навсего 22%. Обращаю ваше внимание, что в 2003 году загрузка терминалов регазификационных СПГ в Европе была 90%. А по прошлому, 2013 году Европа купила СПГ меньше, чем в 2003 году. Вопрос: как так произошло? Вопрос: какие факторы лежат в основе именно такой тенденции? А фактор очень простой: создание биржевых торговых площадок на споте, попытка сделать их ликвидными на базе ближневосточного сжиженного природного газа. Но что мы увидели? А мы увидели совершенно другую картину. Известные события в Японии, известные тенденции в Азии, существенные разницы в ценах в Европе и на азиатском рынке – и ближневосточный сжиженный природный газ с регазификационных терминалов Европы в огромных объемах потек на азиатский рынок. За прошлый год снижение поставок СПГ из Ближнего Востока – более 30%. И самое главное – дальнейшее снижение объемов поставок СПГ из этого региона в Европу предопределено. То есть Европа проиграла, в буквальном смысле слова проиграла конкуренцию за сжиженный природный газ. Если говорить о европейских ценовых трендах, то абсолютно точно, что Европа не может себе позволить высоких цен на газ – экономическое положение не позволяет. Но если говорить о том, как это все повлияло на поставки газа из России, я могу сказать, что только благоприятно. Прошлый год стал рекордным за всю историю газовой отрасли СССР, за всю историю «Газпрома» по объемам поставки газа на экспорт в дальнее зарубежье. Мы поставили 162,7 млрд куб. м газа. При этом эта тенденция продолжается и в первом квартале 2014 года. Прирост первого квартала этого года к первому кварталу прошлого рекордного года – 6,6%. Конечно же, нас эта тенденция не может не радовать. И мы видим, что эта тенденция роста объема импорта российского газа на европейский рынок только продолжится. По прошлому году доля «Газпрома» на газовом рынке Европы составила 30%. При этом в объеме газа, импортируемого Европой, доля «Газпрома» составляет уже около 2/3. Россия была и без сомнения останется в ЕС поставщиком газа номер один. И роль поставок российского газа, роль поставок газа «Газпрома» на европейский рынок будет только возрастать.

Рынок Соединенных Штатов Америки (США)

В нулевые годы в США активно строились регазификационные терминалы для сжиженного природного газа. Объем регазификационных терминалов, которые были построены в США, тоже где-то около 100 млн тонн. Но Америка также проиграла конкуренцию АТР за сжиженный природный газ, как и Европа. И появление сланцевого газа – это, на самом деле, абсолютно вынужденная ситуация для североамериканского рынка. Причин тому несколько. Первая, определяющая причина заключается в том, что по ресурсной базе в США идет снижение запасов. Вторая причина – снижение объемов добычи традиционного природного газа. СПГ на американский рынок не идет – цены Штатов неконкурентоспособны. Остается только нетрадиционная добыча. Нетрадиционная добыча – сланцевый газ. Что такое добыча сланцевого газа. Это, знаете, все равно, что вы приходите на берег озера, и у вас есть возможность зачерпнуть ведро воды в озере – это добыть природный газ из газового месторождения. Просто-напросто его откачать из газовой шайки. Другая возможность – взять камень, гальку, которая лежит на берегу озера, и из этого камня выдавливать воду. Так вот добыча сланцевого газа – это выдавливание воды из камня. Как вы понимаете, сравнение с точки зрения экономических результатов первого и второго способов просто несопоставимо. Возможность появления сланцевого газа на рынке обусловлена субсидированием за счет производства параллельно других продуктов – нефти и конденсата. Добыча природного газа в США, его доля будет снижаться. Будет необходимость увеличивать объемы добычи сланцевого газа. Но самое главное, что у Штатов остается задача сохранять очень большой объем импорта трубопроводного газа, в частности из Канады. При всем том, что США являются одним из крупнейших производителей газа в мире, США являются нетто-импортером. И огромные объемы трубопроводного газа США закупают в Канаде. Сланцевый газ не сделал рынок США самодостаточным. Рынок США является рынком нетто-импортера. При всем этом есть планы – некоторые из проектов реализуются – строительства терминалов по сжижению для экспорта на мировые рынки. В первую очередь надо отметить, что в большей степени такого рода проекты говорят о том, что это проекты замыкающего, балансирующего поставщика на рынке. Это, во-первых. Во-вторых, появление СПГ с этих терминалов – это консервация, подчеркиваю, консервация разницы, тех спредов, которые есть на сегодняшний день между мегарынками, между крупными региональными рынками на разницу себестоимости сжижения и фрахта СПГ из США до этих рынков. При этом надо отметить, что модель, которая привязана к ценам Henry Hub, несет для потребителей существенные риски, поскольку все ценовые риски по модели привязки к Henry Hub перекладываются на конечного потребителя. И могу сказать, что у другой модели – заключение долгосрочных контрактов на большие объемы с ценами с дисконтом к нефти – в этом контексте есть очень-очень большое преимущество.

Рынок Азиатско-Тихоокеанского региона

На сегодняшний день он самый емкий, самый динамичный, самый перспективный. Темпы роста потребления на газовом рынке АТР просто поражают. Прирост потребления газа в Китае в 2013 году по сравнению с 2012 годом составил 16%. Надо отметить, что эта тенденция продолжается, и те цифры, которые были озвучены в выступлении министра энергетики РФ Александра Новака, эти цифры действительно являются просто впечатляющими. В очень близкой перспективе объем потребления газа в Китае выйдет на уровень 400 млрд куб. м в год. При этом надо отметить, что на рынке АТР, на рынке Китая есть фундаментальные факторы, которые поддерживают такого рода тенденцию. Во-первых, экономические, во-вторых, – экологические. Появление в АТР крупнейших мегаполисов с населением более 25 млн человек проблему угольной генерации поставило очень и очень остро. Построены великолепные модерновые небоскребы, создана ультрасовременная транспортная инфраструктура в этих городах – такая инфраструктура и такие небоскребы, которые не снились в настоящее время ни Америке, ни Европе. Это действительно последнее слово. Но вы знаете, достаточное количество дней в году этого ничего не видно. Над городами висит угольный смог, и в первую очередь крупными потребителями газа становятся вот эти крупные мегаполисы АТР. АТР выиграл конкуренцию за СПГ, и на сегодняшний день 75% всего рынка СПГ – это рынок АТР. И сейчас можно с абсолютной уверенностью сказать о том, что высокие цены на газ и та динамика, которая сохранялась и сохраняется в этом регионе, и тот спред, который есть с другими рынками, сохранится и на краткосрочную, и средне- и даже долгосрочную перспективы. При этом я хотел бы также отметить то, что партнеры из АТР очень мобильны на рынке с точки зрения заполучения в свой портфель огромных, просто колоссальных объемов и масштабных контрактов. И здесь я хочу несколько слов сказать и о контракте, который был подписан в Китае, и о том, какое место на так называемом глобальном рынке занимает «Газпром». Наша компания на сегодняшний день является номером один по объемам добычи, по объемам транспорта, по объемам поставок газа на рынок. Это компания номер один в газовом бизнесе. Компания, которая является одним из лидеров мирового энергетического рынка, поскольку «Газпром» – это еще и нефть и нефтепродукты, и это электроэнергия. Конечно же, для нас до сегодняшнего дня рынком номер один являлась и является Европа. Я уже сказал, что мы в прошлом году поставили рекорд, больше всего проэкспортировали газа в ЕС. Но самое главное: надо отметить то, что ресурсные возможности России таковы, что мы в ЕС, как, кстати, и в Азию, можем поставить газа столько, сколько востребует рынок. И если говорить о Европе, то мы гордимся тем, что являлись и являемся надежным поставщиком. Эту репутацию мы заработали в течение более 40 лет поставок, мы эту репутацию очень бережем и будем делать все для того, чтобы эту репутацию сохранить. И буквально день тому назад произошло действительно историческое событие. Событие, которое является эпохальным. Мы – Россия, «Газпром» – открыли для себя азиатский рынок газа. При этом надо отметить то, что открыли сразу крупнейшим в истории газовой промышленности СССР, в истории «Газпрома» контрактом – 38 млрд куб. м газа. Таких крупных контрактов в страновом выражении у нас не было никогда. Цена контракта – 400 млрд долл., и я могу сказать, перефразируя еще одну русскую поговорку: на европейской дороге такие контракты – в 400 млрд долл. – не валяются. Таких контрактов в Европе нет просто по определению. 38 млрд куб. м за каждый год действия контракта – суммарно за 30 лет это объем, который равняется годовому объему всей мировой торговли природным газом. Это чтобы понимать, что это за масштабы. И самое главное: в течение одного дня Китай встал по уровню потребления вровень с крупнейшим нашим потребителем, с нашим надежным партнером – Германией. Германия к таким объемам – а в прошлом году они у нас купили чуть больше 40 млрд кубов – шла более 40 лет. Китай на эти объемы вышел в течение одного дня. Если спрогнозировать, какие объемы Китай сможет покупать у России через 40 лет, то, как вы понимаете, конечно же, эти объемы будут больше не только наших объемов поставок в Германию, но и значительно, по-видимому, больше объемов поставки газа в ЕС. Как может повлиять заключенный контракт и на что? Можно предположить, что заключение этого контракта окажет влияние на цены на европейском рынке. Это, во-первых. Во-вторых, со вчерашнего дня началась конкуренция за российские газовые ресурсы. Мы уже отметили, что Европа и ЕС конкуренцию за мировой СПГ проиграли. Вчера началась другая конкуренция – конкуренция за российские газовые ресурсы. И без сомнения, эта сделка, этот контракт окажут влияние на очень дорогостоящие проекты производства СПГ в Восточной Африке, в Австралии, в Западной Канаде. Поэтому контракт, который подписан с Китаем, это не только крупнейшая наша сделка с нашими соседями, это не только крупнейший контракт для «Газпрома» за всю его историю, но это контракт, который окажет влияние на газовые рынки. В заключение еще раз напомню фразу, которую мы часто повторяем: XX век был веком нефти, а XXI век – это век газа.

По материалам gazprom.ru

До тех пор, пока добыча нефти была мала и производилась колодцами, особых затруднений с поисками залежей нефти не возникало. Для получения нефти достаточно было расчистить имеющийся выход нефти или заложить рядом с ним колодец. Но по мере того как увеличивался спрос на нефть, росла необходимость в открытии все новых и новых залежей. Применение бурения позволило открыть в районах распространения естественных выходов нефти глубоко залегающие ее скопления. Однако тогда же выяснилось, что далеко не все поверхностные проявления связаны со значительными залежами на глубине. Было замечено, что скважины, дающие нефть, расположены по определенным направлениям, линиям, группируясь вдоль них на отдельных участках. Предполагалось, что эти нефтяные линии связаны с глубокими разломами в земной коре. Поиски продолжения нефтяных линий на основе слабо развитой тогда геологической изученности были очень затруднены. При обнаружении промышленных скоплений нефти за участки, расположенные на нефтяных линиях, шла отчаянная борьба. Погоня за легкой наживой – вот основной принцип того времени, которым руководствовались в поисках нефти. Все это ловко использовалось преступными дельцами. Выше упоминалось, что горный инженер Семенов в 1844 году разработал проект поисков скоплений нефти в недрах земли и добычи ее при помощи скважин. К этому проекту горное ведомство отнеслось скептически. В заключениях по проекту высказывались различные сомнения. Считая, что нефть поступает с глубины по трещинам, полагали, что существует малая вероятность попасть скважиной в нефтепроводящую трещину. К поискам нефти скважинами в России приступил в 1864 году полковник Новосильцев. Им были заложены скважины разной глубины, не превышавшие 100 метров, на Тамани и в бассейне реки Кубани. Из всех пробуренных скважин только в одной, расположенной в долине реки Кудако, ударил нефтяной фонтан, выбрасывавший в первые дни около 15 тонн нефти в сутки. До этого из каждого колодца добывали не более полутоны нефти в сутки. Этот первый нефтяной фонтан в России был лучшим ответом администраторам горного ведомства, сомневавшимся в применимости бурения для поисков и добычи нефти. Следующие скважины закладывались Новосильцевым вблизи первой в поисках нефтяной линии. Кудакинскую нефтеносную площадь посетили крупнейшие русские геологи того времени, изучавшие Кавказ. Высоко оценив перспективы открытия на Кубани многих крупных месторождений нефти, горный инженер геолог А.М. Коншин высказал предположение, что не менее богатыми окажутся и нефтеносные площади, известные на противоположном конце Кавказа, вблизи Баку. Сейчас мы знаем, что около Баку было добыто 90% всей нефти, полученной в дореволюционной России, а в Кудако много нефти дали только первые три-четыре скважины, залившие нефтью все окрестности. Весть об этих первых фонтанах разнеслась по всей стране. Столько нефти никогда раньше не добывалось ни на одном колодезном промысле. Для собирания нефти рыли земляные амбары и запруживали плотинами близлежащие балка. Это создавало надежды на быстрое развитие нефтедобычи. Нефть разливалась потоками по лесным склонам, много ее уносила речка Кудако, особенно весной при разливах реки Кубани. Еще больше нефти просачивалось в землю, а самые ценные, наиболее легкие ее составные части испарялись. Хотя скважины Новосильцева и дали в первые же годы более 100 тыс. тонн нефти, использовать он смог лишь меньше половины ее. Нефтяной линии Новосильцеву так и не удалось найти. Нефтеносная площадь оказалась незначительной, и большинство скважин давало либо небольшие притоки нефти, либо воду. Не помог Новосильцеву и приглашенный им американский буровой мастер Тведл, который обещал ему обнаружить продолжение кудакинской нефтяной линии и найти новые нефтяные жилы. Ни одна из скважин, заложенных в целом ряде пунктов с обильными проявлениями нефти на Таманском полуострове около станицы Ильской, не дала результатов. Ни у Новосильцева, ни у бурового мастера Тведла, который считал себя знатоком нефтяного дела, не было никакого представления о строении недр тех участков, где они бурили. Советы геологов Романовского, Коншина и других сводились к рекомендации бурить у естественных выходов, приуроченных к выпуклым антиклинальным изгибам пород. Но ни на гипотетических нефтяных линиях Тведла, ни на антиклинальных поднятиях, указанных геологами, скважины не дали нефти. На глубинах, доступных скважинам, бурившимся ручным способом, сколько-нибудь значительных скоплений нефти не оказалось. Новосильцев разорился, его разведки перешли казне и постепенно работы были свернуты, так как в это время на весь мир прогремели нефтяные фонтаны, полученные вблизи Баку, на Апшеронском полуострове. Взоры всех предпринимателей и специалистов нефтяного дела обратились к Баку.

По материалам rengm.ru